Майкл Джексон беседует с Опрой - 1993г.

источник: http://ru.mj.net.ua/books/1993-op1-ru/

Майкл Джексон беседует с Опрой.
10 февраля 1993 года.

Это 90-минутное интервью было показано в прямом эфире во всем мире. Беседа проходила на ранчо Майкла Джексона Neverland Valley. Интервью привлекло около 85 млн. зрителей только в США и заняло 4-е место среди программ, привлекших самое большое количество зрителей в истории телевидения. Передача стала самым успешным проектом в истории канала АВС.

Вступление.
Опра: Мы приглашаем вас в дом Майкла Джексона. Там мы окажемся через четыре минуты.
Далее показаны кадры, изображающие Майкла, в то время как люди высказывают свои мнения.
Мальчик: Он известен. Он хорошо танцует. И когда он был маленький, он так здорово пел.
Молодая женщина: Я выросла на его музыке. Я думаю, он невероятно талантлив.
Мужчина: Это парень делает все. Он не такой как все, он уникален в своем стиле.
Мальчик: Он – это его музыка. Вот так. Он такой, какой он есть, понимаете?
Молодой человек: Люди бы жизнь отдали за него. Мы видим все эти фотографии, где изображены люди, которые плачут и давят друг друга, только чтобы мельком увидеть его.
Молодой человек: Я думаю, что он необыкновенный исполнитель.
Дама: Не понимаю, как он умудряется так танцевать.
Ребенок: Он великолепный певец. Я просто люблю его.
Мужчина: Он гений.
Мальчик: Он Король поп-музыки.
Мужчина: Это потрясающий человек. Мне уже за семьдесят, и я люблю его, не говоря уже о моих внуках.
Мужчина: Для меня он всегда был самым лучшим.
Женщина: Я думаю, что он – это дар для меломанов.
Молодой человек: Мне бы только хотелось, чтобы он разрушил эти стены, окружающие его, и показал миру, каков он на самом деле.
Опра: Добрый вечер. Я Опра Уинфри, в прямом эфире в Северной Америке и других странах мира. Вы увидите всемирный эксклюзив – интервью с самой неуловимой супер-звездой в истории музыки, Майклом Джексоном. Я нахожусь перед его калифорнийским домом. В этом ранчо на окраине Санта-Барбары живет человек, который побил все мыслимые и немыслимые музыкальные рекорды, годами отказывался давать интервью и бросал вызов канонам. Почти четверть века он является новатором в музыке, танце, видео и даже в моде, и все, что он делает, получается блестяще. Сегодня Майкл Джексон удивит нас вновь. Он покажет нам свое поражающее воображение жилье, в котором есть кинотеатр и парк развлечений. Вы также увидите его выступление и премьеру его последнего видео. В прямом – я подчеркиваю это – эфире в течение следующих 90 минут Майкл Джексон покажет нам себя таким, каким, я надеюсь, мы никогда не видели его раньше. Сегодня он, наконец, заговорит. Сегодня – Майкл Джексон.
Пауза, во время которой показано несколько кадров.
Голос за кадром: В прямом эфире из Санта-Инез, штат Калифорния, Майкл Джексон беседует с Опрой.
Опра (находясь в гостиной Майкла): Дом Майкла Джексона вовсе не такой, каким я ожидала его увидеть. Я думала, что по гостиной будут бродить ламы, и, может быть, даже будут прыгать шимпанзе. Не поймите меня неправильно, на ранчо все же есть животные. На площади в 2700 акров есть много потрясающих мест, которые вы увидите в течение 90 минут. Но то место, где Майкл ест и спит, где он живет, можно назвать просто чудесным домом. Здесь есть библиотека, в которой собрана классика, а на стенах висят картины. А это вовсе не то, что мы ожидали найти здесь. Прежде чем мы встретимся с человеком, который живет здесь, давайте вспомним его историю, ибо эта история просто невероятна.
(Показаны фотографии Майкла и его семьи.)
Опра: Майкл Джексон – седьмой из девяти детей в семье. Он родился в Гэри, штат Индиана, у рабочего сталелитейного завода Джозефа и его жены Кэтрин. Говорят, что Джексоны стали заниматься музыкой в тот день, когда сломался их телевизор. Так это или нет, но с того дня, как они начали выступать, им суждено было взойти на музыкальный Олимп. А началось все в студии Мотаун….
(Показаны кадры выступлений Майкла и его братьев.)
Опра: Эта запись выступления Джексона на прослушивании в Мотауне показывает, какое сильное влияние оказал на маленького Майкла Джеймс Браун. На выступление мальчика пришли посмотреть все сотрудники студии. Глава Мотауна Берри Горди сразу все понял. Так стартовала карьера, в течение которой было поставлено множество рекордов, начиная с четырех следующих друг за другом хитов номер один.
(Показаны кадры выступлений "Пятерки Джексонов" на шоу Эда Салливана и в других программах.)
Опра: Жизнь семьи Джексонов изменилась почти мгновенно. Они проснулись супер-звездами, их жизнь наполнилась концертными выступлениями, лимузинами и появлениями на телевидении. Но больше всего внимания уделялось маленькому Майклу. Хитов номер один становилось все больше, Майкл становился супер-звездой, выпуская песню за песней, каждая из которых занимала вершины хит-парадов. Шли годы, менялась музыка Джексонов, но успех по-прежнему сопутствовал им. Мальчики росли, и кто бы мог подумать, какая судьба уготована Майклу Джексону.
(Показан отрывок интервью маленького Майкла.)
Вопрос: И что же произойдет, когда изменится твой голос?
Маленький Майкл: Просто перемены!
Вопрос: Ты по-прежнему будешь петь?
Маленький Майкл (широко улыбаясь): Да.
Интервью.
Опра: Дамы и господа, Майкл Джексон.
Майкл Джексон входит в гостиную. Они обмениваются рукопожатием, и Майкл целует Опру в щеку.
Опра: Вы сейчас нервничаете?
Майкл: Что?
Опра: Вы нервничаете сейчас?
Майкл: Я совсем не нервничаю.
Опра: Правда?
Майкл: Да, я никогда не нервничаю.
Опра: Даже во время своего первого интервью, которое транслируется в прямом эфире по всему миру? Я думала, вы будете хоть чуть-чуть нервничать. Но раз вы спокойны, я тоже не буду волноваться. Я только хочу сказать всем, что, когда мы договаривались об этом интервью, вы согласились говорить со мной обо всем.
Майкл: Это правда.
Опра: Истинная правда. Я наблюдала за вами, когда вы смотрели эти старые записи. Это навеяло воспоминания?
Майкл: Меня они развеселили, потому что я давно не смотрел эти записи. Навеяло ли это воспоминания? Да, обо мне и братьях, которых я очень сильно люблю. Это чудесные воспоминания.
Опра: Я видела, как вы смеялись, когда смотрели на себя, поющего "Бейби, бейби, бейби".
Майкл: Да, я думаю, что Джеймс Браун – гений, помните, когда он выступал с Famous Flames, это было невероятно. Я смотрел его по телевизору, и меня всегда злило, что когда он начинал танцевать, они никогда не показывали его ноги. Я начинал кричать "покажите его, покажите его!", чтобы я мог смотреть и учиться.
Опра: Он оказал большое влияние на вас, да?
Майкл: Феноменальное, феноменальное.
Опра: А кто еще был вашим учителем?
Майкл: Джеки Уилсон, которого я просто обожаю, и, конечно, музыка, Мотаун.
Опра: Когда я просматривала эти записи – а Бог тому свидетель, готовя программу, я, наверное, видела все существующие записи – так вот, когда я просматривала их, у меня возникло ощущение, что вы словно оживаете на сцене. Были ли вы так же счастливы вне сцены?
Майкл: Ну, сцена была моим домом. На ней я чувствовал себя очень уютно, но когда приходило время сходить со сцены, мне становилось грустно.
Опра: Правда?
Майкл: Да.
Опра: Грустно с самого начала, с того момента, как вы только начали, грустно?
Майкл: Одиноко, грустно, мне надо было мириться с известностью. Было время, когда я прекрасно проводил время с братьями, мы устраивали бои подушками и все такое… Но очень часто я плакал от одиночества.
Опра: В каком возрасте?
Майкл: О, я был еще маленький, мне было лет восемь, девять.
Опра: То есть тогда, когда вы прославились?
Майкл: Да.
Опра: Значит, все было совсем не так, как казалось всему миру, всем нам… Помню, когда я была маленькой, мне хотелось выйти замуж за Джеки Джексона, вашего брата. Я имею в виду, что ваша жизнь казалась нам сказочной. Всем хотелось так жить!
Майкл: Было здорово. В известности много хорошего. Ты путешествуешь по миру, знакомишься с людьми, это чудесно. Но есть и другая сторона, хотя я совсем не жалуюсь. Приходится тратить много времени на репетиции, отдавать всего себя этому.
Опра: Как вам кажется… На днях я говорила с Сюзан де Пасс, она работала с вами в Мотауне, и, можно сказать, была вашим наставником – она подбирала вам костюмы для шоу Эда Салливана. Так вот мы разговаривали о том, правда ли, что у вас совсем не было детства?
Майкл: Что ж, сейчас я начинаю осознавать это. Обычно я три часа делал уроки с учительницей, а сразу после этого шел в студию, где мы записывались в течение нескольких часов. А потом уже было пора спать. Помню, я шел в студию через парк, где играли дети. И мне было обидно до слез, потому что мне тоже хотелось не работать, а играть.
Опра: Я хочу сейчас показать несколько ваших детских фотографий.
Майкл: Хорошо.
Опра: Сюзан сказала, что за вашу известность вы заплатили огромную цену. А насколько она была велика – лишиться детства и вести такую жизнь?
Майкл: Я не делал много того, что обычно делают дети, понимаете, заводят друзей, устраивают праздники. У меня ничего этого не было. В детстве у меня не было друзей, кроме моих братьев.
Опра: А у вас было что-то такое – у детей обычно бывает – я помню, что я, например, играла в куклы и разговаривала сама с собой – было?.. Мне кажется, каждому ребенку нужно что-то такое, чтобы сбежать от внешнего мира, какой-то детский мир в воображении. Было ли что-то такое у вас?
Майкл: Нет. И поэтому я хочу обрести это сейчас. Люди удивляются, почему вокруг меня всегда дети. А это потому что благодаря им я сейчас переживаю то, чего не пережил в детстве, понимаете, Диснейленд, парки развлечений, игровые автоматы. Я все это обожаю, потому что в детстве у меня была только работа, работа, работа от концерта до концерта. А когда мы не выступали, то записывались в студии или делали телешоу, давали интервью, фотографировались. Всегда было много работы.
Опра: Смоуки Робинсон и многие другие говорили про вас, что в теле ребенка живет душа старика. Вы чувствовали это?
Майкл: Я постоянно слышал это в детстве. Меня называли 45-летним лилипутом. Куда бы я ни пошел, везде это слышал. Это то же самое, что и когда меня спрашивают, понимал ли я в детстве, что я хорошо пою. И я отвечаю, что никогда не думал об этом. Я просто пел и все. Никогда не задумывался.
Опра: И вот вы, Майкл Джексон, со всеми вашими хитами – четырьмя хитами подряд – плакали, потому что ваша жизнь была не такой, как у других детей.
Майкл: Ну, я любил шоу-бизнес, я и сейчас люблю шоу-бизнес. Но бывает, что хочется поиграть, повеселиться, а я не мог. Это меня и огорчало. Помню, однажды мы собирались в Южную Америку, все было уже подготовлено – вещи, машины. А я спрятался и плакал, мне не хотелось никуда ехать. Я хотел играть, а не ехать куда-то.
Опра: Братья не завидовали вам, когда на вас начали обращать больше внимания?
Майкл: Я не думаю, нет.
Опра: Вам никогда не казалось, что вам завидуют?
Майкл: О, дайте подумать. Нет. Нет, мне кажется, что они радовались за меня, когда мне что-то удавалось. Я не ощущал их зависть.
Опра: Как вы думаете, сейчас они вам не завидуют?
Майкл: Нет, не думаю. Я не думаю, нет.
Опра: Нет. А какие у вас сейчас отношения с семьей? Вы по-прежнему близки?
Майкл: Я очень люблю свою семью. Жаль, что мне не удается встречаться с ними чаще. Но это можно понять, так как мы все в шоу-бизнесе, мы все работаем. Мы устраиваем семейные дни, когда все собираются у кого-нибудь дома – у Джермейна, у Марлона, у Тито – все приходят, общаются, обмениваются новостями, рассказывают, кто чем занимается…
Опра: Вашу семью не огорчило поведение ЛаТойи и ее книга, все, что она наговорила про вашу семью?
Майкл: Я не читал книгу ЛаТойи. Я люблю свою сестру всем сердцем и всегда буду любить. Для меня она всегда будет счастливой, любящей ЛаТойей, с которой я вырос. Так что я не могу полностью ответить на ваш вопрос.
Опра: Так вам кажется, что не все, сказанное ей, правда?
Майкл: Честно, Опра, я не могу ответить, потому что я не читал книгу. Это правда.
Опра: Хорошо, давайте вернемся к временам, когда вы росли и вас охватывало это чувство, скажем, тоски. Рядом с вами никого не было, кроме братьев, никогда не устраивали праздники?
Майкл: Никогда.
Опра: Мне интересно, вот вы были милым маленьким мальчиком, которого все обожали и трепали по щекам. А потом начали взрослеть, а в этом возрасте все становятся такими угловатыми. Как взросление отразилось на вас, супер-звезде, не было ли вас особенно трудно?
Майкл: Очень. Очень, очень трудно, да. Мне кажется, это трудный период для каждого ребенка-звезды, потому что ты перестаешь быть милым, очаровательным малышом. Ты растешь, а люди вокруг хотят, чтобы ты навсегда оставался ребенком.
Опра: Какие люди?
Майкл: Публика. Но природа берет свое.
Опра: Да?
Майкл: Да, у меня были ужасные прыщи, и я очень стеснялся этого, не смотрел на себя в зеркало, прятался в темноте. А отец дразнил меня. Я так это ненавидел и каждый день плакал.
Опра: Отец дразнил вас из-за прыщей?
Майкл: Да, он говорил, что я уродец.
Опра: Ваш отец говорил вам такое?
Майкл: Да, говорил. Извини, Джозеф.
Опра: А какие у вас сейчас отношения?
Майкл: Я люблю отца, но я его не знаю.
Опра: Вы сердитесь на него за то, что он это делал? Мне кажется, это жестоко.
Майкл: Сержусь ли я на него?
Опра: Ведь отрочество – и так очень трудный период, и без того, что родители, говорят, что ты уродец.
Майкл: Сержусь ли я? Иногда сержусь. Я не знаю его настолько, насколько хотел бы знать. А мама у меня чудесная. Она мой идеал. Что касается моего отца, то я очень хотел бы найти с ним общий язык.
Опра: Давайте поговорим об отрочестве. Вы тогда начали замыкаться в себе? Вы ведь 14 лет не говорили с миром. Вы замкнулись в себе, стали вести отшельнический образ жизни. Вы сделали это, чтобы защитить себя?
Майкл: Мне казалось, что мне особенно нечего сказать. То были очень, очень грустные годы для меня.
Опра: Почему? Вы выступали, получали свои Grammy. Почему же вам было грустно?
Майкл: О, в прошлом, в отрочестве я много грустил… из-за отца… и всего такого.
Опра: Значит, он дразнил вас, смеялся над вами.
Майкл: Да.
Опра: А он когда-либо… бил вас?
Майкл: Да.
Опра: А за что он бил вас?
Майкл: Он считал меня, он хотел, чтобы я… не знаю, считал ли он меня своим золотым мальчиком или что это было… Некоторые назовут это строгой дисциплиной. Но он был очень строг, очень суров, неумолим. Он мог испугать только взглядом, понимаете.
Опра: Вы боялись его?
Майкл: Очень боялся. Иногда он заходил ко мне, и от страха меня начинало тошнить.
Опра: В детстве или когда вы выросли?
Майкл: Всегда. Я никогда не говорил этого раньше. Прости меня, пожалуйста, не сердись на меня.
Опра: Что ж, каждый должен нести ответственность за свои поступки. И ваш отец тоже должен отвечать за свои слова и поступки.
Майкл: Но, тем не менее, я люблю его.
Опра: Да, я понимаю.
Майкл: И я прощаю его.
Опра: Вы можете прощать?
Майкл: Да. Обо мне написано столько гадостей, столько лжи, и об этом я тоже хотел бы поговорить. Пресса навыдумывала столько… Боже… кошмарных, отвратительных историй. И я понял, чем чаще люди слышат ложь, тем скорее они верят в нее.
Опра: Итак, перед перерывом мы начали говорить о слухах. Во-первых, когда я готовила программу, то обошла весь дом, пока вы не видели. Я искала эту кислородную камеру, но никакой камеры я в доме не нашла.
Майкл: Да, это дурацкая история. Это одно из ухищрений таблоидов, выдумка.
Опра: Да, но на этой фотографии вы лежите в чем-то, откуда это взялось? Как все началось?
Майкл: Это… Я снимался в рекламном ролике Pepsi и сильно обжегся. Мы тогда все урегулировали за миллион долларов, и все деньги я пожертвовал… Мы построили больницу и назвали ее "Ожоговый центр Майкла Джексона". А это часть оборудования, которое используют при лечении ожоговых больных. Я увидел его и решил залезть внутрь, просто попробовать. А кто-то сфотографировал, а потом, когда проявляли, увидели меня "О, это же Майкл Джексон". Сделали копию. Так фото обошло весь мир вместе с этой историей. Это абсолютная ложь. Почему только люди покупают эти газеты? Это неправда, и я здесь, чтобы всем сказать об этом. Не судите человека, пока не поговорите с ним сами. Не обращайте на эти истории внимания, потому что это ложь.
Опра: Вы правы, этот слух обошел весь мир.
Майкл (смеется): Бред какой-то! С какой стати мне спать в кислородной камере?
Опра: Ну, по слухам, для того, чтобы не стареть.
Майкл: Это глупо. Просто глупо. Это выдумки, и мне даже неловко. Я могу простить прессу, меня научили любить и прощать, что я и делаю от всего сердца, но, пожалуйста, не верьте этим ужасным, бредовым вещам.
Опра: Вы покупали кости Человека-слона, они вам были нужны для?…
Майкл: Нет, еще одна глупая выдумка. Мне нравится история Человека-слона, во многом он напоминает мне меня самого, его история довела меня до слез, но я никогда… Куда я дену кости?
Опра: Не знаю.
Майкл: Да и зачем они мне?
Опра: Не знаю. Откуда взялся этот слух?
Майкл: Кто-то придумал, и все поверили. Если слышишь ложь слишком часто, начинаешь ей верить.
Опра: Да, и на продаже таблоидов люди делают деньги.
Майкл: Да.
Опра: Ну, хорошо. Недавно вот была история. Я знаю, ваш адвокат даже устраивал пресс-конференцию. История о том, будто вы хотели, чтобы в рекламе Pepsi вас в детстве играл белый ребенок.
Майкл: Это такая глупость. Самая идиотская история из тех, что я слышал. Во-первых, в рекламе используется мое лицо. С какой стати мне хотеть, чтобы меня играл белый ребенок? Я черный американец, я горжусь этим, я горжусь своей расой. Я горжусь тем, кто я есть. Это как если бы я вдруг захотел, чтобы меня играл азиатский ребенок. Разве в этом есть хоть капля здравого смысла?
Опра: Нет.
Майкл: Пожалуйста, люди, не верьте в этот кошмар.
Опра: Окей, давайте перейдем к тому, что чаще всего обсуждается в связи с вами. Это цвет вашей кожи. Ведь очевидно, что он был другим, когда вы были моложе. И это породило множество домыслов и слухов. Вы отбеливаете кожу, ваша кожа стала светлее, потому что вам не нравится быть черным?
Майкл: Во-первых, насколько мне известно, никаких отбеливателей кожи не существует, я никогда не видел ничего подобного, не знаю, что это такое.
Опра: Ну, когда я росла, такие вещи продавались. Все говорили "осветляйте кожу", но вам понадобилось бы 300000 галлонов.
Майкл: Хорошо, но дело вот в чем. У меня болезнь кожи, при которой нарушается пигментация, я не могу остановить этот процесс. Окей. Но когда люди выдумывают истории о том, что я не хочу быть тем, кто я есть, мне становится больно.
Опра: Так значит…
Майкл: Это моя проблема, я не могу контролировать это. Но как же те люди, которые загорают на солнце, чтобы стать темнее, чем они есть на самом деле? Об этом почему-то никто не говорит.
Опра: Так когда это началось, когда ваша… когда цвет вашей кожи начал меняться?
Майкл: Господи, я не… наверное, после "Thriller", где-то во время "Off The Wall", "Thriller", тогда.
Опра: И что вы думали тогда?
Майкл: Это семейная болезнь, отец говорил, что это по его линии. Я не могу контролировать ход болезни, не понимаю этого, и это огорчает меня. Не буду вдаваться в свою медицинскую историю, потому что это личное. Но ситуация такова, как я ее описал.
Опра: Хорошо, я понимаю это так, вы не пытаетесь намеренно изменить цвет своей кожи…
Майкл: Господи, нет. Мы пытались контролировать болезнь, приходится использовать макияж, так как на коже остаются пятна, цвет кожи приходится выравнивать. Знаете, это странно, почему всем это так важно? Для меня это совсем не важно. Я большой поклонник искусства, очень люблю Микеланджело. Если бы мне довелось поговорить с ним, я бы спросил, что вдохновило стать тем, кем он стал, а не о том, с кем он провел вчерашний вечер… какая разница… вот, что действительно важно для меня.
Опра: Сколько пластических операций вы делали?
Майкл: Очень, очень мало. Чтобы сосчитать, хватит двух пальцев. Если вам хочется узнать об этом, прочтите мою книгу Moonwalk, там про это написано. Давайте посмотрим на это так, если бы все жители Голливуда, сделавшие пластические операции, уехали в отпуск, город бы опустел.
Опра: Гм, возможно, вы правы.